Секреты озера Азабачье

К сожалению, прогнозы и обоснования рыбной науки не всегда попадают в точку. Рыбаки вправе упрекнуть ее в несбывшихся ожиданиях. Но всегда ли этот упрек справедлив?

В августе этого года представитель Усть-Камчатской ассоциации рыбопромышленников, комментируя в СМИ итоги путины на восточном побережье, критически оценил работу КамчатНИРО. По его словам, промысел продлился чуть больше половины нужного срока, так как в июле по требованию КамчатНИРО лов был остановлен на 21 день ради заполнения нерестилищ. Как итог, рыбаки не освоили те объемы, которые были им обещаны. Путина провалилась. В то же время наука допустила переполнение нерестилищ в озере Азабачье, что привело к гибели большого количества рыбы и чревато подрывом популяции лосося. В качестве доказательства этих слов приводятся данные об активном заходе рыбы на нерест 26–27 июля и 6–7 августа.

Правда, оказалось, что это точка зрения не всей Усть-Камчатской ассоциации рыбопромышленников, а только ее половины – трех компаний из шести. Три других предприятия позже заявили, что не поддерживают обвинения в адрес рыбохозяйственной науки. По их мнению, решение о приостановке промысла было оправданным.

Попробуем разобраться в этой полемике по пунктам.

Есть ли необходимость ограничивать промысел?

Начнем с того, что наиболее ценный объект промысла в Усть-Камчатском районе – это нерка. Причем определенной расы – ранняя. Именно она испытывает основную промысловую нагрузку. Ее заход в реку Камчатка по пути на нерест начинается весной, а завершается примерно 10 июля. А затем на нерест идет другая раса – поздняя, которая имеет нерестовые изменения и более низкую ценность.

Оптимальное количество нерки, которую необходимо пропустить на нерест в озеро Азабачье, – порядка 100 тысяч экземпляров. Важно, чтобы в этом объеме была и ранняя нерка, и поздняя (причем ранней – больше). Но с пропуском ранней расы в силу популярности этой рыбы у добытчиков возникают проблемы: на нерестилищах ежегодно фиксируется недостаточное количество ее производителей. Ученые вынуждены настаивать на все новых и новых ограничениях промысла. Так было и в этом году. Накануне путины КамчатНИРО рекомендовал увеличить число проходных дней в Камчатском заливе, когда промысел должен быть приостановлен. Краевая комиссия по регулированию вылова анадромных видов (это коллегиальный орган, в который входят представители власти, рыбоохраны, общественных организаций) согласилась с такими мерами. Затем в ходе промысла комиссия с подачи отраслевой науки вводила дополнительные ограничения и проходные дни.

К сожалению, как выяснилось на одном из июльских заседаний комиссии, некоторые компании просто игнорируют ее предписания. Иначе как объяснить, что невода, которые должны были останавливать на время лов, оказывались полными рыбы?

В итоге на нерест все же удалось пропустить количество производителей нерки, близкое к оптимальному. Но только за счет поздней расы. Данные, приведенные представителем Усть-Камчатской ассоциации рыбопромышленников о массовом заходе рыбы на нерест 26–27 июля и 6–7 августа, касаются именно поздней нерки. А ранняя нерка снова пропущена в недостаточном количестве.

Так что ограничения промысла (именно в первый месяц лета), увы, необходимы. Видимо, они должны стать даже более строгими, иначе последствия необратимы.

Было ли переполнение нерестилищ, гибла ли рыба?

Обратимся к данным науки. Если кто-то не доверяет сотрудникам КамчатНИРО, которые ведут учет рыбы в Усть-Камчатском районе, то есть информация других научных учреждений. Так, в Усть-Камчатском районе работает старший научный сотрудник Национального научного центра морской биологии ДВО РАН, кандидат биологических наук Валерий Паренский.

Вот его свидетельство от 24 августа:

««Информация» наблюдателей о существенном количестве дохлой рыбы, плывущей по протоке, – это дезинформация. Ни с 14 августа, ни в настоящее время я не видел ни одной дохлой рыбы. А фраза о том, что погибшая рыба не смогла зайти на нерестилище из-за того, что оно было переполнено, – вообще бессмысленна. Ясно одно – человек никогда не видел нереста лососей (много рыбы в одном месте) и понятия не имеет, что такое переполнение нерестилищ и как (и от чего) погибают производители при их переполнении.

Для того, чтобы рыба не могла попасть на нерестилище, надо создать (!) непреодолимый барьер. Например, «каскад» из ставных неводов с крыльями, отстоящими от берега более чем на километр.

Любому человеку, интересующемуся животным миром, хорошо известна способность лососей преодолевать даже многометровые водопады (кстати, на протоке Азабачьей и в нерестовых притоках озера таких водопадов нет).

К тому же я не исключаю возможности «залегания» рыб в «карманах» между ставными неводами. Когда в 80-х годах мы проводили мечение заходящей в протоку нерки, часть рыб, сидящих в крупноячеистых садках, на потоке, погибла без причины (она не была травмирована или объячеена, не испытывала дефицита кислорода – и тем не менее погибла). Как я понимаю сейчас, по прошествии многих лет, причиной этому могло быть острое стрессовое состояние».

Провалилась ли путина?

Сколько нужно поймать рыбы, чтобы считать путину успешной? Это равносильно вопросу: сколько нужно денег для счастья? Много! А если серьезно, то все познается в сравнении.

На 28 августа шесть предприятий Усть-Камчатского района выловили 13,6 тыс. тонн лососей, в том числе 9,4 тыс. тонн нерки.

Теперь посмотрим данные по этому району за прошлые годы. Их можно найти в книге известного камчатского ученого Виктора Бугаева «Нерка реки Камчатка». Первый пик добычи этой рыбы в 20 веке был зафиксирован в конце Великой Отечественной войны и после нее: примерно до 7 тысяч тонн. Это легко объяснить. Время было тяжелое, голодное. Огромная страна нуждалась в продовольствии. В последующие годы промысел нерки снижался и в лучшем случае превышал отметку в 3 тысячи тонн. В течение почти 40 лет этого всем хватало.

После развала СССР кривая промысла стала делать головокружительные взлеты. К 2009 году лов нерки перескочил отметку в 7 тысяч тонн. А сегодня вылов в 9,4 тыс. тонн нерки кто-то уже считает провалом. Еще пара таких «провалов», и не придется ли говорить о подрыве популяции еще и поздней нерки?

Пара слов – о «катастрофах»

Раз уж мы заговорили об истории промысла, сделаем еще один экскурс в прошлое.

В 2002 году для Камчатской области была установлена квота на вылов лососей примерно в 120 тысяч тонн. Ближе к августу по страницам газет стала гулять информация о слишком больших подходах лосося, о необходимости увеличить квоту, о перезаполнении нерестилищ с гибелью рыбы. Все чаще звучала фраза «экологическая катастрофа». Кто-то даже посчитал возможный ущерб – не менее 150 млн долларов. Рыбацкие бригады выражали возмущение и грозили акциями неповиновения.

В те годы получить добро на дополнительный вылов лосося было гораздо сложнее. Поэтому губернатор Михаил Машковцев, не дожидаясь согласования из Москвы, под свою ответственность разрешил рыбакам ловить по факту. За что попал под следствие. Как выяснила прокуратура, риск «экологической катастрофы» был, мягко говоря, преувеличен, губернатора просто ввели в заблуждение. Благодаря распоряжению главы области рыбацкие компании выловили тогда сверх квот порядка 10,5 тысячи тонн. А это не тот объем, который способен вызвать гибельное переполнение нерестилищ в масштабах Камчатки. Правда, уголовное дело в отношении Михаила Машковцева было все-таки прекращено в связи с истечением сроков давности.

Те события августа 2002-го напомнили мне сегодняшнюю ситуацию. Похоже, кто-то опять пытается напугать нас «экологической катастрофой», чтобы продавить свой интерес.

Кстати, угроза подрыва популяции лосося в связи с переполнением нерестилищ вряд ли когда-либо существовала. Красная рыба стала здесь нереститься еще до того, как на этой земле появился человек. Было ее в те эпохи в разы и разы больше, чем сегодня. Но не случалось тогда «экологических катастроф» на нерестилищах, так как природа может регулировать свои процессы сама без нашей помощи.

Алексей ПЛАТОНОВ

Фото с сайта volcanoesland.ru